Маленького Танцора охватил страх. Пламя заревело еще громче. Он попытался сглотнуть пересохшим горлом, повернулся и бросился бежать. Огненные языки скакали и метались ему вслед, искры клубились в воздухе, будто комары. Пламя извилистыми щупальцами охватывало все новые пространства трескавшейся от жара земли.

— Мы — Одно, мой юный друг, — донесся до него ласковый голос. — Ты же видишь, я — внутри тебя. Я — это ты… и не ты…

— Уходи! Оставь меня! Я не тот, кто тебе нужен!

— Уйти? И оставить тебя на съедение пламени? — В голосе зазвучала насмешка.

В подтверждение его слов тонкое жало пламени пронзило сердце Маленького Танцора. Он взвизгнул от боли и отскочил назад — но тут же почувствовал жжение на шее.

— Будь со мной. Я — твоя тропа, безопасно ведущая сквозь огонь. Я — твоя тропа, ведущая сквозь Силу. Живи во мне. Танцуй в Единстве, и ты вознесешься над миром, издевающимся над тобой. Но к этому нужно готовиться. Придет день, когда ты должен будешь сам отвечать за себя. Что отдашь ты в обмен на Силу? Что отдашь ты за праведный суд? Что отдашь ты за то, чтобы Танцевать с Огнем и излечивать ожоги? Хватит ли у тебя сил?

— Я не тот, кто тебе нужен!

— Я дам тебе столько времени, сколько можно, мой юный друг. А потом, когда ждать мне больше будет нельзя, я должен буду подвергнуть тебя испытанию. А пока готовься. Ты не можешь стать не тем, кто ты есть, — и не можешь не стать тем, кем станешь. Ты можешь лишь готовиться… и Танцевать Спираль. Ты можешь только готовиться… готовиться…

— Я НЕ тот, кто тебе нужен! НЕ ТОТ! НЕ ТОТ! НЕ…

Пламя взметнулось вверх с грохотом грома, ударило его волной жара, вдавило в иссушенную плоть земли…

— Маленький Танцор! — пронзил его кошмарный крик Волшебной Лосихи.

Он сделал судорожный вдох, дернулся — и проснулся. Сел. С жадностью втянул в легкие прохладный ночной воздух. Остальные тоже сели, кутаясь в одеяла и глядя на него сонными глазами. Шутки-Шутит ласково напевала что-то, стараясь успокоить Бегущего-как-Мышь, который проснулся от его криков.

— Ты опять видел свои сны, — сказала Волшебная Лосиха, положив прохладную ладонь на его разгоряченное плечо. — Ты уже не спишь. Я здесь. Все хорошо.

Он испуганно посмотрел в ее тревожные глаза и сглотнул горящим горлом — как будто Видение еще не кончилось.

— Спи, сынок, — сказал Голодный Бык.

— Конечно! — крикнул Черный Ворон. — Если эти чудовища из снов еще раз осмелятся сюда явиться, Три Пальца проткнет их дротиками одного за другим.

— Ну уж нет! — откликнулся Три Пальца. — Сам мечи дротики в чудовищ из снов! Я-то, знаешь ли, бегаю быстрее, чем антилопа, которую в хвост оса жалит!

Никому так и не удалось искренне рассмеяться шутке, несмотря на все старание.

Волшебная Лосиха сжала его руки в своих ладонях. Он глубоко вдохнул и кивнул ей:

— Да, просто дурной сон, вот и все. Пора всем спать.

«Я опять как-то странно себя веду».

Стучащие Копыта настойчиво вглядывалась в лицо дочери, будто хотела ей что-то сказать по секрету. Два Дыма, не поднимаясь со своей постели, тоже внимательно наблюдал за происходящим сквозь щелочки прижмуренных глаз. Маленькому Танцору он показался хитрым хищником — вроде дикой кошки, поджидающей у норки полевую мышь.

Он снова улегся и принялся разглядывать потолок пещеры, отражавший красноватый свет гаснущего костра. Похоже на те красные отблески, что мелькали на черноте неба в Видении. Жена улеглась рядом, прижалась всем телом, крепко обнимая его.

— Я беспокоюсь за тебя, — прошептала она. — Давай завтра пойдем с тобой погуляем. Мы… я думаю, я смогу тебе рассказать кое-что, от чего Видения прекратятся. Завтра… завтра я расскажу тебе.

— Что такое?

— Завтра, — обещала она с напряжением в голосе. — А сегодня обними меня покрепче. Обними меня, как будто мы в последний раз вместе.

Он прижал ее к себе и стал играть ее длинными черными волосами:

— Тсс! Спи! Со мной все в порядке.

Она с такой силой обняла его, что у нее задрожали руки. У него потеплело на сердце. Да, пусть Видения приходят, уходят… все равно. Пока она с ним, он может их не бояться. Но почему же ее голос только что звучал так испуганно, так отчаянно, так одиноко?..

Закрыв глаза, он сразу же увидел в темноте отблески огня. Тогда он принялся внимательно разглядывать потолок над головой, стараясь запомнить каждую щербинку, понять, куда толще всего набилась сажа… В то же время он вслушивался в шум ночного ветра за занавесом у входа, который хранил в пещере тепло.

Где-то в темноте завыл волк — и этот звук, будто кремневый нож, резанул его по сердцу.

Он взглянул на заднюю стену пещеры, у которой спали дети, — и душу его обдало холодом. Изображение волка внимательно смотрело на него горящими желтыми глазами.

— Сколько же мне еще терпеть? Это… человекоподобное существо обращается со мной, как с куском навоза. Мой гнев все сильнее. Я слабею — а ты мне говоришь, что я должна безропотно терпеть! Сила вытекает из меня, будто тепло из зимнего вигвама, а мне даже нельзя ничего предпринять? Я хотела бы убить его, искорежить его кости, будто пересохшую траву. Я сожгла бы душу в его теле! Ты же все видишь, все понимаешь — почему же ты лишь заставляешь болеть его мизинец?

— Терпение, — успокаивающе произнес Зрящий Видения Волка. — Мальчик прямиком идет в наши сети.

— Немного терпения у меня осталось.

— Нам никак не обойтись без мальчика. Человеческие существа живут во времени. Они Зрят в Видениях будущее и прошлое.

— Есть же границы моему терпению! Я не вижу, чтобы мальчик менялся к лучшему. С первой весенней оттепелью Тяжкий Бобр собирается послать своих воинов в горы. Что ты тогда будешь делать?

— Я знаю, из чего смогу выбирать. Мне придется еще раз пойти на риск.

— Как в прошлый раз?

— Погоди. Ведь Следящий не отходит от мальчика.

— Чем больше я жду, тем сильнее отчаяние. Мне нужно действовать… или погибнуть.

— Подожди! А не то все разрушишь.

Преодолевая боль в бедре, Белая Телка с трудом пробиралась по глубокому снегу. На лямке, врезавшейся в иссохшую кожу лба, висела связка дров. С каждым выдохом над ее головой клубился белесый пар. Седые волосы растрепанными космами выбивались из-под лисьего капюшона.

Она поднималась наверх из густой рощицы, куда сначала вовсе не собиралась идти за дровами. Деревья росли на крутом склоне, и можно было легко упасть, запутавшись в валежнике… Сломать ногу означало бы для одинокой старухи верную смерть — но умереть можно и от холода, если нечем топить.